Люберчане‑астматики о своей болезни, аллергии на суши и занятиях футболом

Люберчане‑дальтоники: «Друзья видят розовый рассвет, а я вижу серый»>>

Юлия Петрова, 25 лет, главный редактор компании по производству книг и раскрасок дополненной реальности:

Мне было пять лет, мы с родителями впервые поехали отдыхать на море. Ехали поездом в Анапу. Когда развернули матрасы, в воздух поднялась пыль, и у меня начался жутчайший аллергический бронхоспазм. Никто не понимал, что происходит.

Помню, как папа несколько раз покупал мне жевательную резинку в вагоне-ресторане, а я все пыталась ее открыть, но постоянно роняла на пол – руки дрожали. Он шел за следующей, но я снова ее роняла… Не знаю, было ли это на самом деле или это просто бредовый сон, навеянный тем состоянием.

По приезду в Анапу я еще несколько дней пролежала в больнице на капельницах и ингаляциях.

С тех пор было много больниц, часто приходилось вызывать скорую, чтобы колоть преднизолон и увозить меня на капельницы, потому что у нас в стране еще не было достаточно сильных и действенных лекарств. Потом у меня появился постоянный лечащий врач, мы ездили к ней на другой конец города.

Я плохо помню начало своей болезни и все эти поездки в больницы. Когда ты маленький ребенок, то ты не драматизируешь, как взрослые. Ты с мамой, рядом друзья. Если бы еще и гулять выпускали – было бы совсем замечательно.

В школе у меня было освобождение от физкультуры. Я оставалась в классе одна, но это было скорее забавно, чем страшно или обидно, заставляло чувствовать себя особенной. Можно было играть или рисовать вместо урока.

А вот когда однажды мы с классом поехали в Московский зоопарк и там начался бронхоспазм – было совсем не смешно. Пришлось уйти, мама вколола мне преднизолон прямо в пустом экскурсионном автобусе. Словом, поездка получилась так себе. К тому же мне было тяжело ходить с группой – все шли слишком быстро, а я задыхалась и плелась в самом конце.

Ребята во дворе не брали меня играть в догонялки. Но самое обидное было классе в пятом: мальчик, который мне нравился, спросил, не передается ли астма по наследству. Я так обиделась, что несколько дней с ним не разговаривала.

Но на самом деле астма никогда по-настоящему мне не мешала. Ну бегаю плохо, ну собаку завести нельзя. Зато можно было уроки прогуливать! Как-то раз я под предлогом выпить лекарство прошла на перемене в класс алгебры – туда никого больше не пускали, ведь на доске были написаны задачи из контрольной. Я многое запомнила, и мы почти половину успели прорешать в коридоре.

Я практически не замечаю свою болезнь. Почти каждое утро занимаюсь йогой, катаюсь на велосипеде – обожаю его! Мне сначала говорили, что это вредно, ведь бронхи находятся в передавленном положении, но я купила себе сити-байк с прямой посадкой, которая не вызывает никаких затруднений с дыханием.

Но аллергии, конечно, бесят. У меня жуткая аллергия на морепродукты. В компании постоянно приходится следить, чтобы никто не пил из моего стакана, если мы заказывали суши.

Люберчане‑вегетарианцы: «Родители думали, что без котлет я заболею»>>

Дмитрий Фомин, 23 года, инженер по организации дорожного движения:

Диагноз мне поставили в четыре года. Просто родители заметили, что я начал задыхаться по ночам. Но лично мне это особо не мешало.

До семи лет я регулярно проходил медицинские обследования – дважды в год. В школе в кармане брюк всегда носил ингалятор. В старшем возрасте к врачам не обращался – вроде, все хорошо.

Сейчас приступы случаются не более двух раз в год, а то и реже. Зачастую это связано с аллергической реакцией на пыль, цветение и различные виды орехов.

Я всю свою жизнь занимаюсь футболом. Занятия спортом были рекомендованы лечащим врачом с целью уменьшения частоты приступов и укрепления дыхательных мышц. Футбол был выбран из личных предпочтений. Заболевание никак не мешало спорту. На тренировках и играх чувствовал себя хорошо. Вообще, во время игры забывалось все – и астма в том числе.

Астма не накладывает на мою повседневную жизнь никаких ограничений, за исключением самих приступов, которые бывают крайне редко. Один на один с приступом никогда не оставался, так как всегда был тот, кто помогал справиться.

Врачи о пациентах: «Они лучше знают, как лечиться мочой и корой»>>

Лариса Степанова (фамилия изменена), 36 лет, филолог:

О диагнозе я узнала в 14 лет. Я часто участвовала в соревнованиях по бегу, отстаивала честь родной школы в поселении Красково. Но вдруг мне стало сложно бегать – даже стометровку не могла осилить! Я была в ужасе, физрук – в бешенстве, родители – в панике.

Лекарств толком не было, да и я смутно помню тот период.

Когда мне было 22 года, я встретила будущего мужа. В 25 вышла замуж и забеременела. Беременность была очень тяжелой, еле выносила ребенка: приступы были чуть ли не ежедневно. Родился мальчик, и врачи запретили мне рожать еще. А жаль. Мы с мужем хотим детей. В принципе, в остальном-то противопоказаний нет – но эти ужасные приступы…

Я всегда ношу лекарство с собой. Не представляю себя без него. Страшно, если вдруг забываю, но такое случается редко.

Психолог про отказ от брака, страх ответственности и моду на чайлдфри>>